Петр Киле - Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]

В основе античного импульса, если вдуматься, - это творческие силы человека, устремленные к красоте космоса как непреходящего образца, природы с ее красочной флорой и фауной и человека с его достоинством, что воспринимается как божественность, то есть мужчина или женщина в своей доблести или красоте оказываются близкими к богам, идеальным образам абсолютной эстетической действительности.

Преодоление смерти древние видели в красоте, в рождении во красоте, с тем человек в своем совершенстве обретает бессмертие, что реально, конечно, только в искусстве, ибо искусство - жизнь в вечности. Другой формы бессмертия не существует. Религиозные утопии - те же своеобразные поэтические видения.

С этим осознанием тщеты реального бессмертия, с достижением высших пределов творчества и бытия человека и наступает надлом, с новым обращением вспять, к старинной вере предков, что мы наблюдаем в Афинах V-IV веков до н.э. и в странах Европы в эпоху Возрождения, как ныне в России.

Погружение в мистику старинных вероучений кажется спасением души и тела, хотя мир и нравы людей давно изменились коренным образом. Но это, конечно, лишь видимость, иллюзия веры и спасения.

Именно в эту пору - в условиях войн с персами, которых греки называли варварами, поскольку уже осознали значение образования, с изучением, наравне с физической подготовкой, поэм Гомера в школах, и приходит осознание трагического, первоначально прежде всего как доблести и героизма, смерти на войне, что приносит славу и бессмертие. Здесь не было еще ни тени пессимизма, а вызов судьбе, отвага, готовность на подвиг, величие. Именно этот момент в самосознании эллинов воплотил в своих трагедиях Эсхил, с рождением трагедии и с оформлением трагического мифа как такового.

Что произошло? Мы наблюдаем исторический момент самосознания народа и личности. Хор по определению, кажется, воплощает народ, между тем Хор в аттической трагедии выступает неизменно от Я. Хор - это единая личность, воплощение народа, это выражение полисного сознания; человек с его самосознанием не выделяет себя из полиса, сохраняется единство гражданина и государства. Поэтому героизм грека, его доблесть, стремление к славе и бессмертию через смерть за родину - это гражданственность, одна из отличительных черт ренессансной личности эпохи Возрождения в странах Европы и, особенно для нас это ясно, в России в золотой век ее культуры.

У Софокла это чувство высокой гражданственности, когда и бедствия, и смерть в радость, ибо это слава и бессмертие, снижается тем, что в душу закрадывается сомнение, с полным самосознанием человека, с выделением его из полиса, - что слава, бессмертие героя, если он смертен, и эта мысль настолько ужасна, что лучше бы вовсе не родиться.

То, что эти сомнения впервые проступают у Софокла, как и у новой элиты из олигархов, имеет объяснения в том, что он был аристократом в пору торжества демократии в Афинах. Демос правил государством, правда, через выборных стратегов, первым из которых в золотой век Афин был Перикл, тоже аристократ, но не Софокл, который не мог объявить себя и первым трагическим поэтом. Эта слава утвердилась за Эсхилом. Аристократ и трагический поэт Софокл выделяет себя из демоса, который и правил государством. Полное самосознание личности поэта при наличии всех мыслимых благ и почестей, со всем жизнелюбием, оказалось чревато глубоким отчаяньем из-за скоротечности жизни, смертности человека, из-за неминуемых невзгод и болезней, которые сведут его в могилу. Как это вынести? Уж лучше бы не родиться вовсе.

Это пессимизм? Да. Ницше открыл пессимизм в эллинстве, не сознавая, что переход от жизнелюбия к отчаянью - это черта, характерная для ренессансных эпох.

С утверждением достоинства человека и самоценности жизни в ее красоте тотчас проступает осознание его смертности, конечности его бытия, с переходом его души в аид, в котором греки не находили ничего хорошего, ничего утешительного. Ведь даже Геракл, принятый после смерти в сонм олимпийских богов, то есть обретший, казалось бы, бессмертие богов, мечтает о возвращении к жизни, быть человеком, живым среди живых. Жизнь обрела высочайшую ценность, но она кратковременна и конечна, - с обостренным чувством жизни и красоты как вынести это? Вот откуда проступает пессимизм греков при их веселости и жизнелюбии.

Греки первыми пережили то состояние, какое обозначил Данте как «новая жизнь». Афины были захвачены персами и подверглись разгрому. Это время пришлось на детство и юность Перикла, Фидия, Эсхила, Софокла, Еврипида, Сократа. Но столь сокрушительное поражение не повергло афинян в уныние, ибо образование и самосознание народа себя как представителей культуры против варваров, способных лишь к разрушению, уже дало плоды, с обретением миросозерцания, основанного на поэмах Гомера, в которых мифы подверглись поэтической обработке. Мифы первобытных племен, обращенные к подземным силам и богам, обрели совершенно иной вид: боги, вознесенные на Олимп, воссияли красотой, как небо и солнце.

Сумеречное сознание первобытных племен осветилось ярким светом неба и ослепительной красотой богов и богинь, идеальных образов мужчин и женщин, исполненных достоинства, величия, красоты и жизнелюбия.

Это и есть ренессансное миросозерцание, вспыхнувшее впервые в Афинах V-IV веков до н.э. и воплощенное в созданиях искусства и мысли, что стало эталоном не просто классики, а именно ренессансной классики.

Побережья и острова Эгейского моря, то лазурного, как небо, то синего, с празеленью у берегов, с мягкой сменой времен года, с флорой и фауной скорее скудной, чем буйной из-за каменистой почвы, заключали в себе меру и ласкающую взор и тело красоту природы и мироздания в целом, что сформировало из различных племен народ, уникальный и образцовый, при всех человеческих слабостях и пороках, по сути, полное воплощение человечества в его прошлом, настоящем и будущем. Жизнь, как прекрасное создание искусства, переданная в вечность.

Этот народ - греки. В очертаниях слова и звучании угадывается характер, что сами греки запечатлели в рисунках на вазах и мраморных изваяниях, в образе жизни со спортивными соревнованиями и празднествами. Определяющие черты - предприимчивость и ум, веселость и отвага. Отсюда - легендарное путешествие аргонавтов за золотым руно, поход всех греческих племен в Трою за освобождение Елены, высшее воплощение красоты земной женщины, пусть неверной, но красота ее этим не умаляется.

Именно это событие обрастает мифами так называемого Троянского цикла и получает уникальную поэтическую обработку в «Илиаде» Гомера, с явлением в небесах и на островах Эгейского моря олимпийских богов, исполненных величия и красоты.

Колонизация островов, побережья Малой Азии, с расширением ее по всему Средиземноморью говорит о неугомонном характере греков; одних тянет к торговле, других к странствиям и познанию. И именно на островах появляются первые поэты и философы. На острове Лесбос Сапфо и Алкей... Анакреонт из города Теоса на юго-западе Малой Азии...

К хоровому пению, сопровождающему поминки и праздники, присоединяются индивидуальные голоса. Рождается лирика вслед за эпосом и драмой, что проступает в поэме Гомера «Илиада». В VI веке до н.э. в Афинах составлены первые списки «Илиады» и «Одиссеи» Гомера и по ним начинается обучение и воспитание детей в школах. Образование осознается, как переход к цивилизации и культуре после темных веков, безписьменных, первобытных.

Между тем на пространствах от Ближнего Востока до Египта явилась обширная империя царя Ксеркса, подчинившая себе Ионию, все греческие города по побережью Малой Азии и острова, с захватом Фракии и Македонии на севере Греции. Одна маленькая Греция отказалась подчиниться власти персидского царя, платить подати и дань. Греки принимали персов за варваров, по сути, за рабов, а они ценили образование и свободу превыше всего. Греки объединились, прежде всего Спарта и Афины, чтобы отстоять свободу, как некогда сообща вступились за красоту Елены.

Весной 480 года до н.э. огромное войско Ксеркса, более двух миллионов, перешло Геллеспонт по уникальному наплавному мосту из кораблей, бревен и насыпи, пересекло Фракию, Македонию и Фессалию. Кроме невиданного войска, у Ксеркса был флот в 1200 кораблей. Всякое сопротивление, казалось, бессмысленно. Известно, произошли два сражения. У Фермопил спартанский царь Леонид с тремя стами воинов, преданных к тому же кем-то из греков, героически погибли. По свидетельству греческих историков, противник потерял 20000 человек.

Ксеркс вошел в Афины, покинутый жителями, и подверг город разрушению. Дым от пожара был виден с острова Саламин, где в узком заливе встретились более тысячи персидских кораблей и 300 греческих триер. За морским сражением наблюдал сам царь Ксеркс с высокого побережья. Искусство и мужество греков превзошли суетливое множество персов, которые спасались бегством на глазах у разъяренного и униженного царя. Он повернул обратно войско, которое растаяло по дороге от эпидемий.